1) Название: Таня Гроттер и Бокал Жизни
2) Статус: закончен
3) Рейтинг: NC-17
4) Пары: Таня Гроттер+Ванька Валялкин, Таня Гроттер+Глеб Бейбарсов, Таня Гроттер+Малютка Клоппик, Таня Гроттер+Баб-Ягун, Баб-Ягун+Лоткова, Ванька Валялкин+Хаара, Кузя Тузиков+Агаша Сердюкова, Медузия Гаргонова+Сарданапал Черноморов, Медузия Гаргонова+Халявий, Пипа Дурнева+Генка Бульонов, Таня Гроттер+Гурий Пуппер, Сарданапал Черноморов+Хаара
5) Предупреждения:
Пишу много и часто. Строго не судите.
В фике могут быть подробные описания постельных сцен, поцелуев, драк. Детям младше 16 лет читать можно, но не рекомендую.
Фик длинный, выложу пока первые три главы. Понравится - выложу ещё.
6) Дисклеймер: персонажи кроме Агаши Сердюковой принадлежат Дмитрию Емцу.
7) На других сайтах выкладывать разрешаю, но с указанием, что автор я.
8) Возможен ОСС, правда, не очень жесткий. Я постаралась передать характеры персонажей, ОСС возможен просто в отношениях между ними.
ГЛАВА 1.
ТЁТКА В КРЫЛАТОЙ ШАПКЕ
В это утро Таня проснулась рано–рано. Она вскочила и съехала с постели, больно ударившись головой о спинку. А разбудил её будильник. Голосом «любимого» завуча он отчитывал её, что она не сделала домашку.
- Искрис Фронтис! – потирая шишку на затылке, рявкнула девушка будильнику.
Тот с грохотом полетел с тумбочки на пол.
- Что случилось? – сонно спросила Гробыня Склепова. – Гроттерша, с корабля на бал, да? Для борьбы с силами зла нет выходных?
- Я не с силами зла воюю, а с будильником, – отозвалась Таня, грустно смотря на две половинки несчастного прибора, валяющиеся на полу. – Кроме него сегодня утром других сил зла нет…
Стены затряслись. Проснулась мадам Дурнева.
- Здесь был наш милый завуч? – осведомилась она.
Таня почесала в затылке и покачала головой:
- Нет, здесь был его голос.
- Бедный будильник, – хмыкнула Пипа. – Так ему и надо!
- Спасибо на добром слове, – буркнул с пола голос Поклёпа Поклёпыча.
- Когда же нас расселят? – потянулась Склепова. – Пипенция, твои чемоданы уже порядком надоели, - заметила она. – Мы же закончили школу! Неужели свободных комнат больше нет?!
- Есть, - хмыкнула Пипендрия. – Но я туда не переселюсь.
- Почему? – хором удивились Таня и Гробыня.
- Мне и здесь хорошо, - пожала плечами Пипа. – И здесь неплохо кормят…
Девчонки рассмеялись. Из–за двери комнаты выглянула голова пацана лет двенадцати, а потом голос заметил:
- Красивая пижамка, Гротти!
Таня прыжком развернулась и чуть не послала в бывшего профессора боевой искрой. Пипа вовремя её остановила.
- Я всё–таки сомневаюсь, что Зуби обрадуется, когда увидит ковёр из Клоппика на стене, – заметила она.
- Согласна. Но, Зигфри, почему ты подглядывал? – строго спросила Таня.
- Ошибочка, Гротти! Я не подглядывал. Я подслушивал, – заметил парень.
- А чё не спишь? – спросила Гробыня, пытаясь как можно сильнее закрыться одеялом и проскользнуть к шкафу.
- Бесонница… – засомневался в правильности сказанного Клоппик.
- От слова БЕС? – уточнила Пипа.
- Да нет же! – обиделся Зигфрид. – От слова СОН.
- Тогда беССонница. С двумя «С», – посоветовала Гробыня. – Хотя тебе больше первое подходит…
Колокола забили подъём.
- Кыш! – рявкнула Пипа. Стены затряслись…
- Зачем? – сделал невинное лицо мальчик.
- Нам одеться надо, – пояснила Таня.
- Да чего я там не видел…
- Пшёл вон! – рыкнула Пипа, и бедного парня вышвырнуло за дверь интуитивной магией.
- Со всеми кавалерами ты так обращаешься? – хихикнула Гробыня.
- Он не мой кавалер, – обиделась Пипа. – Да мне за него дадут больше чем ему лет! Да и потом, не так уж много у меня кавалеров, чтобы всех посылать ТАКИМ образом.
- Всё, харе пререкаться. Нам уже в зал пора, – заявила Таня, быстро натягивая джинсы. Часы на стене показывали слово ЗАВТРАК. – Особенно тебе, Склеп. А то пока ты макияж сделаешь…
- А ты его вообще не делаешь! – обиделась Склепова. – И чего в тебе мужики находят…
- Мужики? – удивилась Таня. – А их что, много?
- Ну, штучки три-четыре найдётся… - промурлыкала Гробулька.
Ванька Валялкин, прихрамывая, спускался в зал. После вчерашнего боя с гарпией укусы саднило, а нога, которой он зацепился за лиану, раскалывалась на тысячи мелких кусочков.
- Доброе утро, – раздался над ухом голос неунывающего комментатора.
- Кому доброе, а кому последнее, – буркнул Ванька, пытаясь как можно меньше вставать на больную ногу.
- Что такое? Не с той ноги встал? – хихикнул Ягун.
- С левой ноги я ещё долго не встану, – вздохнул Ванька. – Чёртовы лианы…
- Опять вчера с гарпиями кувыркались? – догадался Ягун.
- Господи, так хочется послать ко всем чертям эту ветеринарную магию… но нет, мне надо поступать в магспирантуру на факультет этой фиговой магии… а ты куда поступаешь?
Год закончился, но до конца вступительных экзаменов весь пятый курс жил в Тибидохсе. В конце концов, жить на самом деле было негде, а настоящая команда оставалась ведущей среди школ мира, особенно после того матча–реванша против Магфорда.
Гробыня Склепова наотрез отказалась идти в магспирантуру и решила во что бы то ни стало пробиться на эфир к Вене Вию. Впрочем, практически ровно половина пятого курса шла в вуз магии. Остальная половина решила учиться в каких–то других местах. Демьян Горьянов укатил в Англию к Кэролин Курло. Верка Попугаева и Дуся Пупсикова решили стать журналистами и пошли учиться в специальный вуз журналистики. Рита Шито–Крыто осталась в Тибидохсе лишь для того, чтобы получить паспорт. В магическом мире паспорт выдавался после шестнадцати лет.
Но большинство ребят всё–таки не покинуло обитель любимой школы. Ягун, Танька, Ванька, Пипа, Семь–Пень–Дыр, Генка Бульонов, Кузя Тузиков, Шурасик, Гуня Гломов, Катя Лоткова, Жора Жикин, Лиза Зализина и некромаги вздумали пойти всё–таки в магспирантуру.
- Я буду учиться на профессионального драконболиста, – похвастался Баб–Ягун.
- А на фиг? – измученно спросил Ванька.
- Это ты, маячник, не летаешь, а я лично всю свою жизнь живу ради полётов и пылесосов.
Спустились Таня и Зигфрид Клоппик, которого девушка отскребла от стенки напротив её комнаты. Таня вручила парня Великой Зуби со словами:
- Он меня достал.
Забодериха хмыкнула и насильно повела Клоппика за учительский стол.
- Доброе утро, – поздоровалась Таня с Ванькой. – Как гарпия?
Она уже заметила, что Ванька хромает, и решила ему хоть посочувствовать, потому что ухаживать за собой он бы в любом случае не дал. Даже если бы ему отрезали голову и более важные места.
- Убил бы, – заявил хмуро Ванька и заковылял к столу выпускников.
Все ученики Тибидохса участвовали в борьбе за скатерти–самобранки, но выпускники питались на одной большой и длинной скатерти, работающей на все виды блюд. А Гуня Гломов где–то раздобыл ещё и скатерть–самогонку, так что не было вечера, когда выпускники ходили трезвыми.
Шурасик всем обещал получить нобелевскую премию. Премию не получил, зато его занесли в Книгу Рекордов Гиннеса. Бедный Шурасик так расстроился, что на неделю ушёл в запой, а потом Зуби укатила с Готфридом Бульонским на медовый месяц в Париж, и ему Сарданапал предложил неплохую работёнку. Теперь он вёл сглазы у первого и второго классов.
Таня плюхнулась рядом с Ванькой и потянулась к картошке с котлетами, когда директор встал и потребовал тишины. Причём, именно потребовал, потому что детки никак не могли заткнуться.
- Огромное вам спасибо, – сказал, наконец, академик. – Я с превеликим удовольствием хочу вам сообщить, что с этого года предмет «практическая магия» возобновляется. Вести зельеварение будет моя старая знакомая валькирия Хаара.
За преподским столом поднялась девушка лет тридцати с длинными белыми волосами.
- Большая честь, – сказала она, небрежно оглядывая зал. – Работать с вами – одно удовольствие.
- Что тебе не нравится, Хаара? – взволнованно спросил Сарданапал.
Его щёки пылали от одного взгляда девушки, ребята видели, что он чуть не задыхался, смотря и разговаривая с ней.
- Мне нравится всё. Я просто обож-жаю детей, - сказала валькирия с глумливой улыбкой. – Да у вас тут такие детки приятные… я думаю, мы споемся!
- Фальшиво сказано, - тихо заметила Гробыня.
Таня присвистнула и глянула на Ваньку. Глянула и обомлела: он смотрел на тётку совершенно преданными и влюблёнными глазами. Попался парень, как рыбка на крючок…
- Ягун, тебе она понравилась? – Таня с парнем шли на лётное поле.
- Да как тебе сказать… – задумался Баб–Ягун. – Женщина, конечно, офигительная… но, во–первых, не красивей Катеньки, – он имел в виду Лоткову, – а во–вторых, отношение у неё, конечно… видно же невооружённым глазом, что детей она терпеть не может. В этом все валькирии – они сами не могут иметь детей. Но осуждать её за это нельзя.
- Ягун! Она же насквозь фальшивая! Неужели Сарданапал…
- Да наш старичок сам от неё без ума. И ползала вместе с ним…
- Ты видел, как на неё Ванька смотрел? – тихо спросила Таня.
- Видел, – кивнул Ягун. – Он попался, как чайник… ты же видела, как она волосами тряхнула… мне кажется, это приворотная магия.
- И что? Ваньку можно было приворожить? – у Тани из глаз полились слёзы. – Значит, он никогда не любил меня… он… он повёл себя очень некрасиво… Поматросил и бросил, что называется…
- Таня, успокойся… – Ягун смутился. Он никогда не выступал в роле утешителя. Только один раз, когда Лоткова потеряла красоту… но это Катя… любимая девушка… а Танька… Танька это Танька. Лучшая подруга, никогда она в беде не бросит… да это просто долг Ягуна защищать её и заботиться о ней…
Ягун мягко обнял её и прижал к себе. Таня уткнулась носом ему в грудь и разрыдалась ещё сильнее. Комментатор погладил её по голове.
- Не переживай. Просто приворотная магия валькирий очень сильна… – пробормотал он.
- Почему же ты не влюбился? – спросила Таня, вскинув глаза.
- На мне жилетка от таких штук, – пояснил внук Ягге. – Мамочка моя бабуся, уж что–что, а жилетки противосглазовые она вязать умеет.
- Ягунчик, эта жилетка предохраняет от приворотов?
- Так.
- То есть, стоит её надеть, и тебе уже ни один приворот не страшен?
- Так.
- А если на тебе уже есть приворот… жилетка может его снять?
- Не знаю… спроси у моей бабуси.
- Зачем спрашивать? Давай проверим.
Ягун задумался.
- Тань, если я сниму жилетку…
- А Ягге может связать ещё одну?
- За пять минут – нет. Таня, это, как минимум, дня два-три.
- А за два дня с Ванькой ничего не случится?
- А должно?
Таня запрыгала от радости и повисла у парня на шее.
- Ягунчик, ты просто чудо! – завизжала она и расцеловала его в обе щеки.
Опс… Баб–Ягун смутился и покраснел. Её поцелуи остались гореть у него на щеках. И, вот новость–то, ему было приятно. Он пребывал в таком состоянии, что неизвестно было, чего он сейчас хочет. Плакать, смеяться… или чего–то ещё?
ГЛАВА 2
ПРЕДУПРЕДИЛА
Соловей О. Разбойник долго смотрел вдаль, на верхушки деревьев, на школу… всё родные места. В своей жизни Соловей видел только две вещи: родной остров Буян и такие же родные российские дубравы близ города Новгорода. Больше он нигде не был. А куда ему было идти? У него даже паспорта нет, никак руки не доходят получить… да и зарплата маленькая, денег не хватает…
И всё же ему хотелось странствовать и путешествовать. Ни один раз он думал свалить куда–нибудь в горы и жить там одним, в уединении… и каждый раз он понимал, что он там не выживет. Его место и родина здесь, на Буяне, рядом с учениками, с драконами, с Сарданапалом…
Из ангара Гоярына послышался кашель. Ну вот, опять Тарараха вызывать, пусть осмотрит старика… да, Гоярын, конечно, уже не тот, что был раньше… и всё же замены, кажется, ему не найдётся никогда. Не будет Гоярына, не будет и команды Тибидохса, потому что лучших ворот им в мире не сыскать…
Соловей протёр единственный глаз и вздохнул. Что он будет делать здесь один, когда все ребята поступят в свои вузы и улетят восвояси? Он думал, что не будет грустить и скучать, он рассчитывал попрощаться и забыть… но нет, иногда по ночам у старого тренера перед глазами проплывают и гитара с прицепом Ритки, и веник Кузи Тузикова, и швабра Жоры Жикина… и Танькин контрабас… да, с Таней ему было расставаться тяжелее всего. Подумать только, она летала в команде всего четыре года, но он успел привыкнуть к ней, полюбить её как дочь…
Оставался в Тибидохсе, правда, Ягун. Идти внуку Ягге было решительно некуда, потому что сама Ягге оставалась знахаркой школы. Неунывающий комментатор часами просиживал со старым тренером и слушал его рассказы о былых разбоях. Больше всего Ягуну нравился тот рассказ, в котором Илья Муромец рассёк Соловью глаз, а Сарданапал его спас и взял на работу под клятвой больше не разбойничать.
- Соловей Одихмантьевич, вы хотели нас видеть? – раздался до боли знакомый голос.
Соловей повернул голову и обомлел: перед ним стояла вся команда в полном составе. Даже Гробыня Склепова, Генка Бульонов и Глеб Бейбарсов стояли перед ним.
- Э… – Соловей аж задохнулся от радости, переполнявшей его грудь. – Да… конечно… хотел…
Ритка Шито–Крыто склонила голову на бок и улыбнулась:
- Соловей Одихмантьевич, мы все пришли. Говорите уже.
- Мы скоро расстанемся… – неуверенно начал тренер. – Я бы хотел…
- Соловей Одихмантьевич, – сказала Таня. – Мы расстанемся не скоро, а, как минимум, месяца через два. Поэтому прощаться с нами рано, мы ещё никуда не уходим.
Соловей прослезился. Впервые лет за сто, наверно…
- Гроттер… послушай меня внимательно… ты – капитан команды… ты, и даже не потому, что им был твой отец. Ты – душа команды… я надеюсь, что ваша команда, ваш союз никогда не распадётся.
Ребята переглянулись. А потом все одновременно подошли и обняли старого тренера. И тот снова прослезился…
* * *
- И зачем я тащила свои бедненькие часики в такую даль? – ныла Лизка. – От сырости у моей кукушечки начинается насморк!
Глеб фыркнул и отвернулся. Несмотря на то, что магия локона Афродиты действовала, ни одна магия не могла победить настоящую любовь. Бейбарсов мог думать о Зализиной, но рисовал он по–прежнему Таню. На нытьё и истерики Лизы ему было вообще наплевать.
- Могла бы пойти без часов, – пожал плечами Глеб. – Я лично ступу с собой не брал. И, кстати, по–моему, ты единственная, кто сделал такую глупость. Таня контрабас не брала…
- Ты меня не любишь! – разозлилась Лизка. – Ты продолжаешь думать об этой своей Таньке!
- И что с того? – упёр руки в боки Глеб. – Где, в каком месте на мне написано, что я твой? И даже, если написано, я это никому не покажу, а тем более Тане.
Лиза обиделась и с ненавистью посмотрела на парня.
- Гад! Скотина! Сволочь! – взвыла она.
- А ты – нет. Тебе легче? – пожал плечами Глеб.
PPP
- У меня скоро день рожденья, – сказала Таня друзьям.
- Ну и хорошо, – пожала плечами Гробыня. – Устроим вечеринку.
- Надо собрать всю команду, Горьянова с Курло из Англии вытащить, и остальных ребят, там, Пупсикову с Попугаевой, например… Пуппера… – закивала Пипа.
- Пуппера? – Таня с сомнением покосилась на Ваньку, но тот, похоже, и не слышал.
- Он не приедет, – вздохнула Рита Шито–Крыто. – У него же есть эта Джейн Пэтушкофф!
- Это мы ещё посмотрим, какая там у него Пэтушкофф! – разозлилась Гробыня. – Гроттерша, одолжи колечко на пять сек?
И прежде, чем Таня даже вздохнула, Склепова сорвала у той кольцо и натянула на свой палец. Полыхнуло три зелёных вспышки, когда Гробыня произнесла длинное заклинание.
- Это что было, Склепова? – Таня протёрла глаза и отобрала у Гробыни свой перстень.
- Самое сложное приворотное заклинание, – бодро отрапортовала Гробыня, гордо смотря на результат своего колдовства: перед ней в воздухе висела надпись:
«Некий Гурий Джим Пуппер полюбил некую Гробыню Альбертовну Склепову 15 июня 2005г.»
- Ты всё–таки решила вытрясти из бедного Гурия все деньги? – покачала головой Рита. – И мне не оставишь? Бог делился и нам велел!
Гробыня сверкнула глазами, показывая, что Ритке лучше помолчать.
- Ты предпочитаешь, чтобы из него тянула деньги Петушкова? – спросила она, нервно подрагивая ногой.
Таня подула на своё раскалённое кольцо. Скрипучий голос Феофила Гроттера произнёс, имея в виду Гробыню:
- Никогда не буду ей помогать!
- Ты уже помог, дедуля, – захихикала Гробыня.
- Больше не буду, – равнодушно–ледяным тоном произнесло колечко и отправило в Гробыню боевую искру белого мага. Склепова ещё легко отделалась…
- Я думаю, что всё–таки надо устроить вечеринку, – сказала Катя Лоткова.
- Но у меня нет таких денег! – возразила Таня.
- А фонд школы? Ты о нём забыла? – напомнил Баб–Ягун.
- Мне столько не дадут!
- На свадьбу привидений дали!
- Одно дело – привидения, и совсем другое дело – ученица, да ещё и не слишком успешная.
- Не прибедняйся, – посоветовал Кузя Тузиков.
- Но ведь это правда!
- Я поговорю с академиком, – к Тане подошёл «малютка» Клоппик.
Сейчас Клоппик по внешнему виду достигал возраста лет двенадцати, поэтому о нём уже так не говорили. Его называли просто Зигфрид.
- Зигфри, с чего такая забота? – удивилась Таня.
- Гротти, мне просто хочется тебе помочь, – вздохнул Зигфрид и исчез так же внезапно, как и появился.
Таня отправилась ловить свою челюсть. А Жора Жикин, присвистнув, произнёс:
- Тань, а тебе не кажется, что он…
- Жорик, если тебе везде мерещатся любовные романы, пойди работать в службу знакомств. Там всё будет наяву! – разозлилась Таня, но заставила себя задуматься: «Уж не влюбился ли он в меня? Или на него так моя пижамка повлияла?»
- Так чего мы решаем? Устраиваем вечеринку или как? – обозлилась Пипа.
- Устраиваем! – решили все единогласно.
- Если Зигфрид сказал, что он поговорит с Сарданапалом, значит, он поговорит, – сказала твёрдо Таня.
Гробыня отослала Пупперу письмо с приглашением на день рожденья Тани. Ответ пришёл через полчаса. В котором было сказано две вещи:
«Гробыня, я приеду.
Гробыня, я тебя люблю!
Гурий».
Гробыня принялась ловить свою челюсть… вставную челюсть… ладно, шучу. Найдя свою вставную челюсть, она схватила её и письмо и кинулась прочь из общей гостиной.
- Танька! Гроттерша! – крикнула она с порога своей комнаты.
Таня в недоумении повернула голову:
- Что случилось, Склепова? Тебя Жикин бросил?
- Меня никто не бросал! – обиделась Гробулька. – Меня наоборот нашли… Гурий Пуппер прислал в ответ вот это.
И девушка отдала Тане скомканный листочек бумаги. Таня тоже принялась ловить вставную челюсть ().
- Что я говорила? – хмыкнула Гробыня. – Он полюбил меня.
- Он приедет?
- Чтобы увидеть меня!
- Только не встречай его hleb–and–sol, ладно?
- Что я, дура, что ли?
- Ну… как сказать…
- Да ну тебя! Ты просто завидуешь!
- А вот и нет!
- А вот и да!
- А вот и нет! И не спорь! Мне нечему завидовать! – рявкнула Таня, а сама подумала: «А ведь на самом деле, завидно мне или нет? Или это больше похоже на ревность?»
- Таня! – в дверном проёме появилась голова Зигфрида. – Я поговорил с академиком. Он согласился дать денег. Не очень много, но на вечеринку хватит.
Таня с благодарностью посмотрела на Зигфрида и внезапно почувствовала к этому мальчику какую–то странную нежность.
- Спасибо, Зигфри, – тихо сказала Таня. – Я очень благодарна.
Зигфрид как–то странно посмотрел на Таню и ушёл прочь.
- По–моему, он обиделся, – заметила Гробыня.
- По–моему, он рассчитывал, что я его поцелую, – вздохнула Таня. – Я пошла к Сарданапалу.
Гробыня покачала головой. А Таня пожала плечами и ушла.
* * *
Медузия Горгонова подошла к зеркалу и собрала в две косы свои огненно–рыжие волосы. С тех пор, как в Тибидохсе появилась эта валькирия Хаара, не стало покоя бедной учительнице нежитеведения. Хаара околдовала директора школы, а вместе с тем и его ум. Теперь практически все права директора перешли к ней, а сам Сарданапал просто без ума от неё.
Медузия вздохнула и распустила косы. Всё равно не вернуть ей директора школы, сердце Сарданапала Черноморова принадлежит другой.
- Меди, – раздался сзади до боли знакомый и такой любимый голос.
Медузия обернулась и пристально вгляделась в лицо любимого мужчины.
- Что–то случилось, Сарданапал?
- Ну почему сразу случилось? – вздохнул академик и вошёл в комнату. – Почему я не могу прийти к тебе просто так, без причины?
- Неужели Хаара тебя отпустила? – скривилась Медузия. – Никогда бы не подумала.
Сарданапал опустил глаза.
- Какое право она имеет меня не отпускать? – наконец, произнёс он.
- Ну да, конечно… совершенно никакого! – фыркнула Меди.
- Меди, ты не дело говоришь, – вздохнул академик и подошёл к женщине совсем близко. – Мы с Хаарой просто старые друзья.
- Я знаю, – кивнула Медузия, смотря куда–то в сторону. – А ещё я знаю, что она валькирия! Она же околдовала тебя!
Сарданапал поднял глаза и встретился с Медузией взглядом.
- Меди, это ты меня околдовала, – произнёс он тихо. – Один раз и навсегда.
И он поцеловал её. У Медузии перехватило дыхание. Ноги подкосились, и…
ГЛАВА 3
СРАЗУ ДВА СОБЫТИЯ…
Зигфрид подошёл очень тихо, Таня и не слышала. Парень старался быть незаметным, и ему это удалось.
- Таня, ты не спишь?
Таня резко развернулась и удивлённо уставилась на мальчика.
- Что ты тут делаешь?
Она засиделась в общей гостиной за подготовкой к экзаменам и не заметила, как колокола пробили отбой.
- Я заметил, что ты тут… решил зайти…
- Зигфри, я на самом деле благодарна тебе за то, что ты поговорил с Сарданапалом… но с чего вдруг такая забота? Что с тобой?!
Глаза мальчика почему–то стали наливаться слезами.
- Таня… мне уже двенадцать лет… и вот уже два месяца я думаю только о тебе.
- Что?! – Таня вытаращила глаза.
- Ты мне снишься по ночам, я смотрю только на тебя… Таня, ты мне очень нравишься!
Глаза у Тани стали квадратными, и она в очередной раз принялась ловить свою челюсть.
«В следующий раз не буду брать её с собой. И голову тоже! – подумала девушка».
- Зигфри, это глупо… то есть, ты ещё маленький… да и я для тебя слишком большая…
- Я так и думал, что ты это скажешь! – воскликнул парень и внезапно истерически рассмеялся. – Никто никогда не ответит мне взаимностью, потому что все прекрасно помнят, каким я был раньше. А я не помню! И хочу жить полной жизнью!
Из глаз брызнули слёзы. Зигфрид опустился на ближайший стул и закрыл лицо руками. Таня растерялась. Она подошла к нему сзади и положила ему руку на плечо.
- Ты найдёшь себе другую девушку… по твоему возрасту…
- Но я люблю только тебя! Я жить без тебя не могу!
Зигфрид вскочил и внезапно поцеловал Таню в губы. Таня первое время хотела сопротивляться, но потом внезапно поняла, что бывший профессор Клопп прекрасно целуется…
- Ванька, проснись! – тормошил парня Баб–Ягун. – Неужели тебе всецело наплевать, с кем гуляет твоя Танька?
Валялкин открыл один глаз, потом второй и сонно переспросил:
- Моя Таня? И где же это написано, что она моя?
- Да хотя бы там, где написано, что она целовалась вчера вечером в общей гостиной с Зигфридом Клоппом! – взвился Ягун. – Неужели эта тётка в крылатом шлеме настолько затмила тебе глаза?!
- Но эта тётка в крылатом шлеме такая умопомрачительная… такая красивая…
- Эта тётка поймала тебя как рыбку на крючок! Она валькирия! У неё приворотная магия сильнее самого сильного заклинания! Ты любишь Таню!
- Серьёзно? – Ванька присел на кровати и хмыкнул. – Надо же… я и не знал…
- Ванька, ты идиот!
- Я знаю.
- Так не будь им!
- Зачем? Идиотом быть легче. Идиотов не судят!
- Идиотов сдают в дурдом, маячник! – обозлился Ягун.
- Зачем ты меня разбудил в пять утра?!
- Танька провела ночь не у себя в комнате!
- Мало ли, где она могла быть. Не всё ли тебе равно, Ягун?!
- Не всё! Танька – моя лучшая подруга!
- Вот сам иди и ищи её!
- Неужели тебе пофигу?!
- Пофигу. Какое мне дело до какой–то распутной девицы? – Ванька потянулся, зевнул и мечтательно прикрыл глаза. – Вот если бы здесь была Хари…
- Ты тупой?! – Ягун покрутил пальцем у виска. – Нет, ты совсем сбрендил от приворотной магии! Надо мне с этой валькирией поболтать.
- Не трогай её!
- И не собираюсь, – буркнул Ягун и вышел в коридор, громко хлопнув дверью.
Утро встретило Пипу Дурневу яркими солнечными лучами. Пипа махнула рукой, и Красные Шторы (аналог Чёрных Штор) сдвинулись вместе.
- Отвратительная погодка, – констатировала Гробыня.
- И совершенно не кладбищенское солнышко, – кивнула Пипа. – А ты что скажешь, Гроттерша? Гроттерша! Танька!
Пипенция только сейчас заметила, что Тани с ними нет.
- Это ж где же она? – присвистнула девушка.
В сердце стали закрадываться ужасные подозрения. Возродилась Чумиха? Или Танька попала в какую–то ловушку замка?
- Наверно, у Валялкина… – развела руками Гробыня.
- Не фига! Они поссорились! – покачала головой Пипа. – ВаЛенкок втюрился в эту тётку с крылышками.
- В тётку с крылышками? – хмыкнула Гробыня. – Так не мудрено. Жикин тоже на неё недвусмысЛенкно пялился, да только влюбиться Жика не мог. Жорику это чувство не дано. Но тогда где она?
- Слушай, а где Клоппик? Чё–то его тоже нет… а у него ведь привычка к нам в комнату заглянуть утром…
- Слушай… – вдруг осенило Склепову. – А если они… того… вместе?..
Пипа помчалась ловить свою челюсть.
- Ты гений, Гробулька! – поймав челюсть, взвизгнула она.
- Я знаю, – ухмыльнулась Склепова, самодовольно проводя рукой по волосам.
===
Таня присела на ступеньку и только сейчас отдышалась. Обнаружив себя в постели у «малютки» Клоппика, она вскочила и кинулась бежать без оглядки. Она просто не могла понять, как произошло то, что произошло. То есть, она прекрасно знала, откуда дети берутся, но она не могла понять, как она могла отдаться Зигфриду, мальчику на три года младше её.
Клоппик оказался страстным любовником, но Тане нужно было не это. Таня так и не поняла, что нужно было от неё Зигфриду, любил ли он её, или ему просто надо было затащить её в постель?
Послышались шаги, и из–за угла вырулил Шурасик. Он был один, и Таню это несказанно порадовало. Наедине с ней Шурасик был хорошим другом и внимательным слушателем, но при других начинал зазнаваться и хвалиться.
- Таня? – поднял брови парень. – Одна? Без охраны?
- Шурочка, если и ты не согласишься стать моей охраной, у меня её не будет никогда, – невесело улыбнулась Таня.
- Поссорилась с Валялкиным? – догадался Шурасик.
- И это тоже. Но самое ужасное… – внезапно Таню затрясло, и она истерически расхохоталась.
Шурасик постучал её по спине и уселся рядом на ступеньку.
- Что случилось?
- Самое ужасное… – Таня прыснула. – Что я отдалась Зигфриду Клоппику…
- Но он же малявка! – Шурасик тоже истерически заржал.
- Так о том и речь, – захихикала Таня. – Малявка… хи–хи–хи, я отдалась малявке! Хи–хи–хи!…
Так они ржали примерно десять минут. А потом пришёл любимый завуч и всё испортил. В результате их любезного разговора, обиженные Шурасик и Таня спускались по лестнице Атлантов.
- Дурак! – шипела Таня. – Я всё понимаю, его бросила Милюля, но зачем же злость на учениках срывать?!
- Как зачем? А на ком же ещё срывать злость? – хмыкнул Шурасик.
- На Медузии, Великой Зуби и Соловье, – буркнула Таня. – Вот дала бы ему так по затылку, чтоб молчал побольше!..
- Я бы тоже, – вздохнул Шурасик. – Вот только драться не умею.
Таня подняла брови:
- Это как же это мальчик не умеет драться?
- Молча. Я хиленький, маленький, щупленький… я даже слабо стукнуть–то не могу. Я ботаник!
- Хочешь, научу?
- А зачем?
- Ну как же? Мальчик просто обязан уметь драться!
- Я… я не знаю…
- Ладно, в обед поговорим. Мне сегодня на экзамены лететь.
- Мне тоже.
- Хорошо. Вернёмся и поговорим.
Ребята разошлись. Таня пошла к себе, а Шурасик – к Сарданапалу. Ему надо было выяснить пару вопросов.
- Отлёт в магспирантуру на экзамены в два часа, – объявил Сарданапал.
Таня поглядела на директора и усмехнулась. Под глазами пролегли мешки, а рожа довольная, похоже, академик неплохо провёл ночь. Только вот с кем? С Медузией или с этой тёткой в крылатой шапке?
- До ужина вы должны вернуться. За ужином директор должен кое-что сказать, – сообщила Ягге Тане, Ягуну и Ваньке.
- Ты знаешь, что он должен сказать? – спросила Таня у старушки.
- Естественно. Но вам не скажу, – строго заявила врачиха.
Все пошли собираться.
- Как ты думаешь, смогу я пройти? – спросил Генка Бульонов у Пипы.
Пипенция скептически оглядела парня с ног до головы, а потом произнесла:
- С твоими двумя извилинами – вряд ли.
Генка обиделся и подошёл к Тане.
- Куда ты поступаешь? – поинтересовался он.
- На драконбол, – не задумываясь, ответила Таня.
- Почему? – удивился Генка. – Я думал, ты выберешь предмет Сарданапала, теорию букв.
- Я не Шурасик, – пожала плечами Таня. – Меня не тянет на буквы… вот если только на заклинательность…
- Таня, Соловей предложил нам с тобой, как поступающим на драконбол, стать его приемниками! – к девочке подскочил Ягун.
- Зачем? – удивилась Таня.
- Чтобы после его смерти или ухода на пенсию его кто–то мог заменить, кто–то, кто смог бы тренировать новую команду на уровне старой.
- Тогда я точно иду на драконбол, – сказала Таня Генке и умчалась к себе в комнату собирать вещи – учебники, зудильник и деньги.
Пришло время отлёта. Выпускники собрались на драконбольном поле с летательными аппаратами.
- Удачи, Гроттерша, – сказала Гробыня Тане. – Желаю не разбиться ни при полёте, ни при поступлении.
- Спасибо, Гробулька, – кивнула Таня. – Мы – Гроттеры – не падаем с контрабасов. Единственное, что может меня убить – камень с крыши.
- Ну так я боюсь, этот камень не упадёт никогда, – хмыкнула Гробыня.
Мимо Тани прошёл Зигфрид Клоппик. Исподлобья глянув на неё, он прошёл дальше, угрюмо смотря под ноги. Зато прямо к ней подошёл Глеб Бейбарсов.
- Не боишься лететь над морем? – спросил он насмешливо.
- Ты предлагаешь что–то другое? – Таня хмуро посмотрела на парня, пытаясь понять, что ему от неё надо. – Или думаешь меня скинуть?
- С чего бы это мне тебя скидывать? Нет, я вот что спросить хотел… со мной в ступе не хочешь прокатиться? – ошарашил Глеб.
Таня опешила и удивлённо поглядела на некромага.
- А Зализина?
- А что Зализина? У неё есть свои часики с ненормальной кукушкой.
- У меня тоже есть свой контрабас. Спасибо за предложение, но мне помощь не требуется.
- Ну как хочешь.
Таня почесала затылок. С кем ей ещё лететь, если не с ним? С Ванькой они не разговаривают, от Шурасика в воздухе стоит вообще держаться подальше… есть ещё, правда, Ягун и Семь–Пень–Дыр… но Ягун, стопроцентно, полетит с Лотковой, а Дыр… а Дыр опять всю дорогу будет зудеть о пониженном курсе дырок от бубликов. Кузя Тузиков – слишком хороший слушатель: всегда молчит. А с Жикиным вообще неинтересно лететь – кроме рассказов о его бесчисЛенкных романах ничего не услышишь.
- Подожди, Глеб, – окликнула Таня парня. – Возьми меня с собой. Мне чего–то на самом деле страшновато стало.
- Да неужто… – хмыкнул Бейбарсов и поднял одну бровь.
- Просто с тобой лететь как–то… спокойнее, – Таня посмотрела на мускулы Глеба и в очередной раз в этом убедилась.
Таня вспомнила, каким был Бейбарсов до того, как она произнесла его имя локону Афродиты. Он был надменным и даже наглым. А сейчас… сейчас же он стал взрослым и настоящим мужчиной, готовым махать не тростью, а кулаками.
- Взлетаем! – велела Медузия, летевшая с ними в качестве провожатой.
Семнадцать летательных инструментов взмыли в воздух. Бейбарсов нежно и мягко обхватил Таню за талию и крутанул череп на конце метёлки – руля ступы. Ступа мягко покачнулась и взлетела.
Глаза у Лизки вылезли на лоб. А челюсть отвалилась. И поэтому Бедная Лизон чуть не свалилась с бешеных часов, когда пыталась её поймать.
- Глеб!!! – её рот застыл в беззвучном крике. Вернее, крик–то был звучный, но ветер все звуки заглушал.
- Грааль Гардарика! – скомандовали семнадцать голосов.
Семь радуг мелькнули в воздухе, а потом в лицо ударил резкий солёный воздух.
* * *
- Мы прошли! – взвизгнули Таня и Ягун и стукнулись пятернями.
Годвинский Михаил Иванович, принимавший у них экзамен по полётам, только что объявил, что Таня Гроттер и Баб–Ягун приняты на факультет «Драконбол».
- Я такая счастливая! – воскликнула Таня. – Он сказал, что из всех, кто пытался поступить на этот факультет, прошли лишь мы… и Кузя Тузиков.
- Кузька? Да не может быть, – хихикнул Ягун. – Неужели наш великий защитник Гоярына прошёл на этот факультет?
- А он и прошёл только потому, что его дракон не съел, а ласкаться начал, – улыбнулась Таня.
В этот момент из аудитории как раз вырулил Кузя.
- Тузик, как дела? – Таня похлопала мальчика по плечу. – Мы слышали, что ты прошёл.
- Я старался, – Кузик гордо выпятил грудь. – Да у них тут драконы сонные, как и все учителя. Я его за ушком почесал и по носику погладил. Он потёрся носом и заснул. Ничего трудного. Они у них тут и без обездвиживающего мяча засыпают.
- Сонные как мухи. И я о том же.
К ним подошла девушка лет шестнадцати с виолончелью на спине.
- Агафья Сердюкова. К вашим услугам, – представилась девица и тряхнула рысыми хвостиками.
Глаза у Кузи аж загорелись. А щёки залил яркий румянец.
- К–как ещё раз? – переспросил он, заикаясь.
- Агаша, – хмыкнула девица. – Откуда вы?
- Из Тибидохса, – хором сказали ребята.
- А… слабая школа… – фыркнула Агаша.
- А ты откуда? – спросила Таня, решившая немножко остудить пыл новой знакомой.
- Хм! Из Магфорда!
Ребята переглянулись.
- Ты поступила на драконбол? – подняла бровь Таня. – И с чего бы? Что-то мы тебя на поле не видели никогда…
Агаша опустила голову.
- В Магфорде никогда не было никаких Агаш в команде, - заметил Ягун.
- Да, я никогда не играла в команде! – внезапно воскликнула девица, разом утратившая всю спесь. – Но кто мне запретит поступить в магспирантуру по любимому предмету?! Наш тренер не взял меня в команду только потому, что я ему отказала!!!
У девочки из глаз брызнули слёзы. Ребята никак не рассчитывали на такую реакцию на их слова, поэтому смутились. Сориентировался только Кузя. Он подошёл к ней и вытащил из кармана чистенький новый платочек.
- Агаша… – неуверенно произнёс он. – Возьми платочек… утри слёзы…
Агафья взяла Кузин платок и вытерла слёзы, а потом подняла глаза на парня.
- У мальчика есть платок? Странно… – Она улыбнулась уголком рта. – Как тебя–то зовут?
- Кузя… Тузиков.
- Хм… милое имя… послушай, спасибо…
- Агаша, не переживай… быть может, тебе удастся попасть в здешнюю команду… сюда–то ты прошла…
- Я слабая… – девочка всхлипнула. – Но я очень люблю драконбол!
- Послушайте… – Таня посмотрела на свои наручные часы. – Кузик, нам пора домой, Сарданапал хотел нам что–то сказать во время ужина.
- Кузя… – Агафья внезапно схватила парня за руку. – Мы ещё увидимся до начала года?
- Ну… – Кузя задумался. Девочка ему понравилась с первого взгляда, он не мог ей отказать, но с другой стороны, он преподаёт самым маленьким деткам в Тибидохсе Защиту от Призраков и прочую ерунду, связанную с ловушками внутри школы и вокруг неё… – Если ты будешь свободна… и у меня не будет дел… мы могли бы встретиться… или ты бы могла… прилететь в Тибидохс…
- У меня скоро день рожденья, послезавтра, - сказала Таня, решив помочь другу, - И я тебя приглашаю.
- Правда? – Глаза у девочки повеселели. – Как вас вообще зовут?!
- Я Таня… Таня Гроттер, а это – Баб–Ягун.
- ТАНЯ ГРОТТЕР??? – Глазки у Агаши полезли на лоб. – Ты – та самая Таня Гроттер, которая приворожила Пуппера?!
Таня вздохнула и рассказала Агаше всё, как было.
- Я не пыталась его приворожить, понимаешь? Мне он на фиг был не нужен.
- Уважаю, – хмыкнула Агаша. – Мне тоже на него с БигБэна плевать. И почему только девки на него пялятся? Что они в нём нашли? Меня, если честно, бесит эта щетина и очки на скотче. Да, и конечно, Пупперу просто повезло.
- Чем же?
- Он мальчик. Не будь он мужского пола, его бы постигла та же участь, что и меня.
- Всё, ребята, харе болтать, академик из нас котлету сделает… и моя бабуся тоже, – сказал твёрдо Ягун.
- Да, Кузик, пойдём.
- Увидимся, Агаша! – Кузя улыбнулся и помахал девице рукой.
А потом тибидохсцы бегом помчались наверх, на взлётную площадку.
^